Подготовил материал и общался Артур Чаритон. В сегодняшнем микстейпе — треки, которые написал Фёдор Лавров.

Ты родился в Ленинграде?

Да, я родился в Ленинграде на проспекте Римского-Корсакова дом 99, сначала это была коммунальная квартира номер 9, потом в 1970 году дом закрыли на ремонт и квартиру разделили, в итоге наша квартира стала 8-й, а в квартире 9 жил Витя Волошинов, который был на год меня младше, и он позже играл у нас на басу в "Народном ополчении", когда мы на этой квартире записывались. Этот район называется Коломна, дом этот находится до сих пор напротив канала Грибоедова, а напротив находится домик, где сидел Пушкин и писал свой домик в Коломне.

Прикол. А родители у тебя кем были, какую музыку любили слушать?

Мои родаки были художники, бабушка по стороне матери тоже была художница, и отец моей матери, дед, тоже был художником. Моя мама и отец работали на Ленинградском заводе художественного стекла, они там были художники-дизайнеры. У матери был винил, там в основном была классическая музыка, среди этих пластинок была пластинка спиричуэлс певицы Махалии Джексон (Mahalia Jackson), я на неё подсел очень, у неё такой голос чёрный, классный, это то, что мне в детстве нравилось. По большей части скрипичной музыки было много тогда в ушах. А потом один из друзей родителей, он был саксофонист, уехал в Штаты и оттуда прислал, думаю где-то в 1974 году, несколько джазовых пластинок, одна из них была "Miles Davis – In a Silent Way", эта штука очень сильно изменила моё музыкальное восприятие и ещё Horace Silver, который играл прикольный поп-джаз, благодаря этим пластинкам я потом научился хорошо писать музыку, но в тот момент мне в голову не приходило, что я стану музыкантом. Потом дети друзей родителей, которые были меня немного старше, подсадили меня на рок-музыку, сперва были маленькие миньоны "Битлз" от "Мелодии", потом мне эти же чуваки дали переписать всякий хард-рок, ну и крышу у меня снесло, в 11 лет я сказал матери, что хочу пойти заниматься на барабанах. Я понял, что хочу быть музыкантом и с тех пор очень чётко знаю, чего хочу.

И тебя отдали в музыкальную школу?

Да, но важно ещё то, что у нас было дома пианино, на котором занималась моя сестра и, откровенно говоря, я видел, как она это ненавидит, как мучается. Тогда я понял, что надо идти на барабаны, это куда интереснее, громче и проще, чем изучать гаммы и сольфеджио. Мать меня отвела в детскую музыкальную школу, в которой нам сказали, что я уже большой, что мне уже 11 лет, но всё же взяли через всякие прослушивания, я начал ходить. Беда в том, что нас совсем не учили играть ногами (даже препод не умел играть), поэтому когда мне мама купила в 1980-м году ударную установку RMIF (она стоила приблизительно 450 рублей, при зарплате моей матери в 120, но она получала премиальные за выставки и большие заказы, в итоге я на ней очень долго играл, и именно на этом от неё мною переделанном сольнике Густав из "Кино" играл у себя дома в Купчино), то пришлось изучать всё самому. В тот же период у меня дома появились акустические гитары, на которых я сам начал заниматься и пытаться играть. Выше меня жил сосед Саша Щеголев, он был старше на 4 года, он играл на басу, мы познакомились на лестнице и стали вместе джемить. Я тут же начал записывать наши джемы, это всё 80-й год. Потом он позвал меня играть в студенческой группе, там все ребята были меня старше лет на пять, а мне было лет 15, наверное. Я помню там был трек, который мы с ними долго репетировали, они всё время меняли текст, какого-то вокалиста искали, это всё не важно по большому счёту, важно то, что я уже тогда занимался тем, чем занимаюсь сейчас. Щеголев стал писателем фантастом, другом братьев Стругацких. В панк движение он никак не влился.

Барабаны стояли в квартире, получается. И как?

Да, они стояли в квартире, мне частенько бухой сосед снизу вызывал ментов, потому что у него бошка трещала, и приходил стучаться в дверь. Но я ухитрялся со всеми соседями договариваться, выяснял когда их нету дома. У меня ни с кем никогда не было никаких тёрок за всю историю. Один раз пришёл участковый, я ему всё показал, сказал, что занимаюсь я тут крайне редко и вообще учусь в школе. Я делал у себя дома всё, что хотел.

Сольник так и не купили?

Нет, он по-прежнему хранится в галерее "Матисс" в Санкт-Петербурге и ждёт своего коллекционера, это очень редкая и крутая вещь.

Прикольно. А как ты познакомился с панк-роком?

Я узнал про панк-рок в 1977 году и понял, что есть более какая-то энергичная музыка, которую мне хочется с кем-то играть и делать, а все ребята, с которыми я играл, они были очень хардовые чуваки, слушали Pink Floyd и тяжеляк, оставались в старой стилистике, двигать их было нереально, потому что я был младше всех, мне хотелось чего-то нового. Я учился в школе с итальянским языком, которая находилась в Купчино, и в ней мне тоже было не с кем напрочь на эту тему общаться, когда возник вопрос в восьмом классе об отчислении в ПТУ или ещё куда-то, я сам в итоге пошёл в другую школу на два последних класса, там познакомился с Александром Рикошетом Аксёновым, и мы стали слушать панк-рок так, как нам хочется. В итоге Рикошет меня познакомил со Андреем Свиньёй Пановым — по сути, я с ними познакомился через школу.

Расскажи поподробнее про знакомство с Андреем.

В 10-м классе Рикошет мне говорит: "Давай я познакомлю тебя со Свиньёй!" — а я в этот момент в школе стёба ради написал "Манифест футуристов", и мы его почитывали и угорали. Рикошет Андрею про него рассказал, и Андрей захотел со мной познакомиться. В итоге на следующий день вечером ко мне приходят полностью бухие Рикошет со Свиньёй и попросили, чтобы я показал и зачитал. В итоге Андрей Панов сказал: "Так, всё, наш человек!" — и я был принят в ряды. В итоге они остались у меня ночевать, потому что было опасно, их могли взять менты, и они уснули в кровати моей бабушки, которая видимо в тот вечер заночевала где-то у подруг. С утра они проснулись голышом оба в этой кровати, и моя мамаша офигела, когда пришла проведать меня утром. Так меня приняли в панки.

Расскажи смешную историю со Свином.

Однажды после того как поиграли у меня, мы пошли вечером провожать моего деда до его квартиры, дед любил у нас сидеть смотреть телевизор, у него телека не было. И Свин остался у него в квартире ночевать в шкафу. Мы вышли и не заметили, что Андрея с нами нет. С утра приходит дедушка и говорит: "Андрюша у тебя такой хороший мальчик, вы ушли, а он вылез из шкафа, попросил, чтобы я его не выгонял, мы с ним ещё полторы бутылки водки выпили на ночь..." — Андрюша умел покорить кого угодно, включая моего доброго дедушку.

И как дальше было дело? Насколько я знаю, ты даже в то время был за ЗОЖ и sXe?

Я был ЗОЖником и sXe когда этого ещё не было, я даже не знал, что это такое. Дело было так, что с теми парнями, которые слушали "харду", я попробовал портвейн. Кончилось тем, что я заблевал весь вагон метро и понял, что я никогда больше не буду это пить, мне было 14 лет. Тогда же я перестал курить, потому что мне тоже стало тошно. Когда я перешёл в школу, где были панки и другие мои друзья, я уже не пил и не курил, это совершенно точно, хотя полностью поддерживал любые тусовки, просто в таких делах не участвовал, к тому же я не дрался, хотя ходил на карате. В центре возле Казанского собора собирались хиппи, панки, мы туда ходили с Рикошетом, помню даже кидали "тарелочку" там вперемешку с хиппанами. Рикошет кстати был второгодник, его оставили почему-то, не знаю, что он натворил, но он был на год старше меня. В девятом классе я с ним пошёл на первый свой рок-концерт, это была группа "Россияне" в центральном зале ЦПКиО (Центральный парк культуры и отдыха имени С.М.Кирова в Ленинграде). Толпа хиппи там собралась нереальная, анархия творилась потрясающая, мы оба были в шоке от того, что мы увидели, концерта должно было быть два, но на следующий день менты всё запретили, запись этого концерта есть в Вконтакте, можно послушать. Я её переслушивал и могу сказать, что из всех крайне хреновых записей "Россиян" этот концерт единственный более менее нормально можно слушать. Ордановский выглядел круче, чем Макаревич, группа смотрелась неплохо, но для меня это тоже было крайне олдово, всё такое волосатое, но в зале был полнейший "бесёж", люди скакали, нарушали все мыслимые и немыслимые правила и нормы, по-моему, Рок-клуба ещё не было тогда. Потом открылся Рок-клуб на Рубинштейна и мы стали туда ходить на концерты.

А потом?

А потом с Рикошетом мы стали думать о том, чтобы сделать группу. Это было лето сразу после последних школьных экзаменов, была куча свободного времени, он собирался поступать в театральный, я вроде бы тоже собирался поступать в театральный на художника-декоратора, и мы, в общем, записали у меня дома несколько треков, Рикки они крайне не нравились, но я был доволен результатом, впервые у меня дома целая EP-сессия с моим участием под вывеской "Резиновый Рикошет", но нас продинамил гитарист, сказал, что такое говно играть с нами не будет и свалил (смеётся). Эту запись я недавно почистил и отдал Ковриге с Гапеевым, чтобы она вошла на бонус-треки к полной дискографии "Объекта Насмешек".

Почему "Резиновый Рикошет" распался?

Рикошет хотел оставаться единственным лидером, хотя я тоже хотел делать какие-то свои песни и собрать свою группу. Он знал, что я ищу музыкантов, и в какой-то момент он говорит: "Давай я тебя познакомлю с Алексом Оголтелым" — а Алекс только-только начал играть в "Автоматических Удовлетворителях" у Панова на басу, и в итоге познакомил меня, наверное это был конец 1982-го.

Расскажи подробнее про знакомство с Алексом.

Алекс пришёл ко мне после работы в психушке, после десяти суток в ментовке бритый наголо. Мы с ним тут же записали нашу первую репетицию, потыкались-попробовали поиграть песни Алекса. Мы сразу договорились, что групп будет две, в одной буду я делать свои песни, а во второй его песни с весёлым ska. Мне понравилось, что он работает в психушке фельдшером, его взгляд на мир был слегка сумасшедшим, он в этом образе и прожил всю жизнь, мне это импонировало больше, чем эпатаж Саши Рикошета Аксёнова или уже явно выраженный алкоголизм Андрея Свиньи Панова, например. Алекс когда появился, он меня очень покорил своей раскрепощённостью, выражениями, когда писал стихи. Если ему, например, припёрло стебаться над Брежневым, то он стебался. Меня это так тронуло, потому что Рикошет и другие ребята, которые были старше меня, они меня удерживали и предостерегали, чтобы я ничего такого не делал, и сами боялись напрямую что-то такое петь. Алекс, наоборот, обрадовался тому, что можно угорать ещё больше, я начал писать песни с матом, с любой политотой, играть словами, понятиями и чёрт знает чем. Алекс слегка даже сам начал стрематься того, какую волну он поднял, но он был самым смелым в этой тусовке. Про него часто ходили и ходят слухи, что он воровал вещи у людей. У меня он ни разу ничего не украл, он мне только приносил плёнки и приводил людей.

Как обстояли дела с пластинками панк-рока?

Пластинки, конечно, были, но они стоили по 100 рублей, понимаешь? У нас просто не было таких денег, мать мне не могла позволить ничего такого купить. Мне все эти записи доставались переписанными на плёнках. После школы у меня круг сильно расширился, я познакомился с Игорем Пиночетом Покровским и с другими, кроме самых олдовых чуваков. Музыка которая повалилась, её было не супер много, но записи таких групп, как "The Police", "The Strangles", я слушал, такая типичная новая волна.

Почему тебе не нравилась новая волна?

Я требовал более радикальных стилистических решений. Наверное, мне хотелось тогда, чтобы появлялось больше групп типа моего "Отдела Самоискоренения", который у меня возник в 1984 году. Хотя у нас в то время были вполне себе нововолновые песни, например "Запретная зона", которую я сам один записал. Для меня музыка всегда носила характер радикальный, анархистский, геройский и протестный. Мне важно, чтобы это всё в ней было. Когда панк-музыка стала красивой, сложной и романтической, мне это было не нужно, это не работало в моем контексте. Поэтому вскоре я стал слушать ранний хардкор типа "Minor Threat", "The Exploited" и сборники типа "Punk & Disorderly". Параллельно я очень сильно любил "Public Image Ltd", это была единственная пластинка, которая у меня существовала в виниле, которую мне продал Андрей Свинь" Панов, при чём нехило так на ней наварился, она мне стоила 90 рублей, и плюс он мне предложил вкладыш за 10, что вообще немыслимо! Она не стоит столько! Моя мамаша выложила охотно деньги, потому что она тоже балдела от них в тот момент, я его запилил до дыр.

Я знаю, что ты был довольно закрытым человеком, что для панков тех лет было почти аксиомой.

Да, я был довольно стеснительным интровертом, мне не хотелось ни к кому лезть и навязываться, что-то рассказывать, кого-то в чём-то убеждать, с кем я мало общался.

В СССР тебе не нравилось абсолютно ничего, верно?

Да. Я был политически заряжен очень сильно, потому что Советский Союз мне очень не нравился, я был диссидентом. Я всегда внутренне чувствовал полный диссонанс. Ничего меня не связывало ни с той реальностью, ни с той родиной, ни с той страной, ни с этим народом и его историей, напрочь. Тогда еще и война с Афганистаном началась. Отсюда и радикальность в музыке, которая отражала мои желания, мою природу, мою сущность.

В начале 80-х у Дюши Михайлова, до его участия в группе "Объект Насмешек", была крутая скандальная панк-группа "КСК". Я знаю, что вы были знакомы и общались.

С Дюшей я познакомился так же, как и со всеми, скорее всего, на квартире у Андрея Свиньи Панова. Мы туда приходили, там постоянно были какие-то новые люди, с которыми мы знакомились и всё такое. Кстати да, я помню, что тогда все говорили, что у Дюши есть офигенная группа с офигенным материалом. Они видимо пытались играть концерты где-то, а играть концерты в тот момент было нельзя. Он классный чувак, мы с ним общались, были знакомы, но как я уже тебе говорил, я был стеснительный интроверт, общался только с теми, с кем играл музыку. Даже Свинья, который был супер общительный и мне с ним нравилось разговаривать, он приходил и играл с нами.

Близится середина 80-х и…

И я собираю серьёзный состав с Димой Бучиным, Валерой (фамилия неизвестна) и я на самодельной безладовой гитаре из доски с песнями "Отдела самоискренения". Но весной 1984 года меня забрали в армию, несмотря на то, что я женился, для того чтобы туда не попасть. Мне дали отсрочку. В тот момент Рикошета уже пытался неудачно откосить в психушке, и его тоже забрали в армию. Как косить я не знал и не умел, мама меня отговаривала, мне было страшно, не знал, что делать. В итоге у нас с моей первой женой Юлей (играла в "Народном ополчении" на барабанах вначале) уже должен был родиться ребёнок. На девятом месяце беременности я пошёл на призывной участок отметиться, там меня скрутили, заперли в кабинете и отправили в армию. В этот момент моя подпольная микро-лейбл студия уже была под колпаком КГБ, за нами следили. Я этого ещё не знал, в этот момент в армии ходят разговоры про Афганистан, я всем пытаюсь доходчиво объяснить, что анархист и ни в кого стрелять не буду, я вообще присягу отказался принимать. Я был уверен, что мне светит или дурка или тюрьма. Меня привезли к главнокомандующему южного военного округа, он у меня спросил: "Ты будешь присягу принимать или нет!?" — и тут я понял, что вот он главный момент моей жизни, и я ему сказал: "Нет". Он сказал: "Хорошо" — и они меня сразу после этого отправили в дикую психушку на 45 дней. По возвращении домой мне звонят и вызывают в КГБ, вызывают не только меня, но и очень большую часть тусовки, в том числе и Алекса. Я туда прихожу, сажусь в кабинет, мне на стол кладут коробку, которая битком набита моими записями, самодельными обложками, фотками, текстами – короче, компромат конкретный. Я понимаю, что капец, нас просто сдали с потрохами. Несмотря на то, что по документам я уже был шизофреник, они всё равно грозили мне тюрягой, это была новая "Андроповская мера". Самое главное, что я после этого понял, — мне абсолютно некому больше доверять. Есть Алекс, который находится рядом со мной в точно таком же положении, и гора чуваков, которые вообще непонятно кто. В тот момент я надолго перестал доверять людям. Группу "Отдел самоискоренения" пришлось закрыть. Я написал в кабинете бумагу о том, что больше на своей студии таким заниматься не буду. Мне запретили держать дома студию. Кстати, прикол, в 2014 году я увидел в какой-то ментовке в рамке на стене официальное распоряжение 1984 года Андропова о том, как надо ловить неформалов на улице и проводить с ними работы. Недавно фонтанка.ру опубликовала интервью "создателя Рок-клуба, кагэбэшника Кошелева". Он прямо говорит, что у них была задача нас "закрыть", полностью прекратить нам возможность заниматься "антисоветской деятельностью". Мне они сказали тогда: "Если вы хотите что-то такое делать, вступите в Рок-клуб".

А почему не вступали, кстати?

За год до этого мы честно пытались вступить в Рок-клуб, записали песни с Алексом, я отнёс на литовку тексты, мне там сказали, мол: "Чувак что это за фигня? Это либо бред, либо маяковщина какая-то". Был ещё второй заход, я, как и многие в такой ситуации, пошёл к БОБу (Борису Гребенщикову), прождал его у двери на улице Софьи Перовской, подождал пока он примет душ, выйдет из душа в халатике, поставит запись и скажет: "Ребят, ну это всё очень наивно". Я не насрал ему под дверь (смеётся), как по легенде сдедал Свин, но тогда мне очень хотелось это сделать. Свинья Панов, кстати, тоже носил ему записи, все пытались с ним подружиться, мы от этого испытывали нереальное отвращение. Я тогда сделал всё, что мог. Даже если бы нас приняли, мы бы не делали то, что мы хотели. Нас бы тут же начали учить и никуда не пускать, Свин тоже ненавидел Рок-клуб, правда, потом его взяли, но он в него не побежал. Был целый отдел при КГБ, который курировал Рок-клуб, все группы. Частично этот отдел занимался писателями, художниками, всеми. У каждого куратора была куча осведомителей, на каждую группу по четыре куратора, огромный штат. Такая лёгкая работа и получение хороших льгот от советского правительства — всего лишь нужно чмырить чуваков, которые живут чуть более свободно, чем можно жить. Интересно, что на музыкантов они воздействовали через наших девушек, подруг или жаб, как их называли панки. Моя судьба с этим связана.

А дальше как было?

А дальше мы с Алексом продолжили уже под вывеской "Народного ополчения" записывать всё, что нам в голову взбредёт, альбом "Сумасшедший день", потом ближе к новому году записали по его поэме "Новогодие" целую панк-оперу. Пришёл Густав Гурьянов, его тоже привёл Алекс, мы с ним очень скорешились, ему очень нравилась музыка, которую мы делали, такой полуиндастриал полупост-панк с оттенками нойза. Мне нравилось, как он играет на барабанах, он был круче всех, но в 1985-м его позвали в "Кино" и он ушёл. Я его просил, говорил, что хочу с ним новую группу сделать, но увы. При этом он потом у меня попросил тот малый переделанный барабан, который я сам сделал.

Что ты с ним сделал?

Я взял RMIF-овский барабан, отпилил от него тоненький кусок, поставил обручи, натянул советские пластики так, чтобы получился такой нововолновый, протяжный, размазанный звук "дыщ-щь", Густаву он очень понравился.

Давай ближе к 1986-му

В 1986-м я записал группе "Бригадный подряд" первый альбом. Я тогда искал, с кем играть и записываться, у меня была тетрадка с огромным количеством телефонных номеров, я звонил и спрашивал, типа: "что слушаешь?" — если я сразу по голосу слышал и понимал, что не хочу с этим человеком играть, то разговор заканчивался, но я всё записывал (кто что любит слушать) (смеётся). Мне иногда звонили незнакомые чуваки и спрашивали, чтобы я дал им подходящих кандидатов в их группы. Про тетрадочку все знали. Ко мне в этот период Рикошет, помню, заходил и жаловался, что ему не с кем играть, я его отправил в ДК Володарского, он сходил и нашёл Сашу Дусера, например. Саша Дусер до сих пор играет с Женей Фёдоровым в "Tequilajazz". Я тогда кучу народа перезнакомил. В общем, 1986-м году моя студия закрылась, дальше я играл в куче разных групп. Я не играл панк-рок, потому что в 1986 году, когда пошли первые реформы, все тут же стали панками. Я стал слушать глэм-метал, очень зафанател этой музыкой.

Ну и про конец 80-х.

Если честно, это был очень мрачный период. У меня была уже вторая жена, мы завели двоих детей, короче, я был молодым отцом, который парился с пелёнками. На меня была повешена эта семья, которой я внутренне не хотел. Но я включился. В тот момент мама меня попросила построить дачу, в итоге я сам валил деревья, сам строил избу из них, сам рубил всё топором. Потом собралась группа "Инстинкт", мы записали три песни на студии "ДДТ" в 1988 году, съездили на крутой рок-фестиваль в Казань. На фестивале творился полный треш, он проходил во Дворце пионеров, который был окружён ментами, которые охраняли неформалов от атакующих люберов и гопоты. Нас там поселили в гостиницу при этом Дворце пионеров и сказали, чтобы мы никуда не ходили, только на сцену и в столовку.

А где работал?

Я с 1984 года работал в Театре оперы и балета имени Кирова монтировщиком, потому что он рядом со мной находился, было удобно. В 1987 году решил, что пора зарабатывать деньги и устроился в Ленинградский метрострой, копал и долбил шахту. В 1989 году меня ребята из театра позвали назад, сказали, что у них стали брать на гастроли заграницу тех, кто не состоял в КПСС, и я вернулся. В 1990 году первый раз выехал за границу, у нас был тур в Гамбург. Интересно, что мы не видели своих паспортов и виз, нашу бригаду просто толпой через паспортный контроль водили в одну, а потом в другую сторону, мы такие рабы, которых просто возят на работу. Там платили 10 долларов в сутки, и эти деньги имели огромную стоимость в переводе на советские рубли. Уезжаешь на две недели, привозишь домой 200 долларов. Два раза съездил так — ты можешь купить квартиру в Ленинграде, было охрененно. На почти все первые деньги я тут же пошёл и купил себе гитару СHARVEL2, на оставшиеся походил по порно-шопам (смеётся). Гитара мне прослужила 30 лет, была моим лучшим другом. В театре я так и работал до 1994 года, ездил по Европе, привозил подарки детям и жене.

В конце 80-х у тебя появляется группа "Somnambula" расскажи про неё.

На Невском проспекте есть Армянская церковь, там в то время были мастерские Малого театра оперы и балета, на верхнем этаже был большой зал для того, чтобы там рисовать декорации. Мой гитарист Миша Баранников работал в столярке внизу, мы наверху поставили барабаны, аппарат и там репетировали и записывались, сохранилась запись песни "Портовый город" 1992 года. Потом мы с Мишей разошлись и у меня появился состав из студентов джазового отделения Музыкального училища имени Мусоргского. Ещё играл такой человек, как Рома Невелев на басу, он сейчас играет на басу в "ДДТ", до этого играл в куче групп, это лучший питерский басист. Поскольку я был категорически против Рок-клуба, где бывшая "комса" что-то рулит, я не знал, что мне делать в плане продвижения. Понимаешь, мы на какой-то фестиваль играли на прослушивании перед Колей Васиным на его квартире, после чего Коля Васин сказал: "Вот Scary Boom хорошо играли рок-н-ролл, а где ваш рок-н-ролл!?" — ну что это за хрень!? Вся вот эта муть меня бесила просто страшно, вечно тебе говорят, что делать. Я только начал вылезать из своей интроверсии, начал общаться с людьми, и тут такое. Я Гуницкому носил потом записи "Begemot", на что он сказал: "Джэнис Джоплин — это рок-н-ролл, а вы не рок-н-ролл" — п****ц! Девяностые! А они все про рок-н-ролл и Дженис Джоплин.

То есть Рок-клуб — это тотальный комсомол?

Самый настоящий. В интернете есть текст Димы Бучина, который играл со мной на барабанах, где есть момент, как он сидел в котельной вместе с Майком Науменко и оттуда решил мне позвонить по телефону, я взял трубку, он спросил: "Бегемот, здарова, ну чё там, будет репетиция?" — Майк его хватает за руку и говорит: "Так, чтобы отсюда больше никаким бегемотам, никакому народному ополчению больше не звонил!". Наверное, это был тот 1984 год, все знали, что у меня домашняя панк-студия, а у них там и так ситуация зыбкая, за ними постоянно следят, они хотят жить. Но прикол в том, что я их вообще не знал — Майка только видел на сцене и мне никогда не нравился "Зоопарк". Они все общались со своими кураторами, кураторы что-то им говорили про нас. Я их не знал, а они меня знали!

Ужасно. И где вы выступали?

В 1993 году в городе был единственный клуб "Там-Там", в котором нам дали один раз сыграть, а потом я подхожу к Севе Гаккелю и говорю: "Чувак, давай ещё?" — на что он мне отвечает: "Не-не-не, вам надо что-то поменять, стилистически вы не подходите, у вас слишком много всяких красивых соляков, играйте хардкор" — вот такой был заход в "Там-там". Правда, в 1995-м я ещё раз играл в "Там-таме" с группой "Пангея" Юры Соболева (Подряд), я играл на барабанах.

Ты при этом всё ещё в театре?

В 1994-м я уволился из театра, когда мы находились на гастролях во Франции, десять лет отработал и понял, что меня уже бесит. Нам была выдана длиннющая виза, мы отработали часть тура и нас собирались отправить обратно. На тот момент я уже мог иметь свой паспорт на руках, пришёл к чувакам и говорю: "Дайте мне с моим паспортом здесь остаться, пожалуйста, я вернусь потом" — а они говорят: "Не-не-не, не порядок, так не должно быть" — я им сказал: "Ну и идите в жопу тогда" — и уволился. Стал там жить, играл с кавер-бандой, играл на улице, в метро, искал работу, с английским языком были проблемы. Там приключилась очень странная история тогда, у меня с собой была кассетная демо-запись группы "Somnambula", было слышно, что классные песни и что они классно сыграны, я её показал нескольким французским лейблам, в том числе и местному филиалу британского "Virgin Records". Я сидел и ждал от них ответа, дома жена и дети думали, что я бездельничал и ничего не делал. Дело в том, что я с детьми занимался игрой на скрипке, а когда уезжал, они теряли к ней интерес, плохо себя вели. Я уже собрался уезжать и вдруг мне перезванивает чувак с лейбла и говорит: "Да, музыка очень хорошая, мне очень понравилось, это как раз то, что я ищу, только перепишите её, пожалуйста, чтобы качество было получше" — и тут я думаю: "Чё?! С кем, б**!? С местной кавер-группой!?". Там были неплохие музыканты, но я не смог бы из них вытащить то, что я вытаскивал из своих питерских ребят, такой облом.

После Франции ты приезжаешь и начинаешь делать всерьёз нереально крутую группу "Begemot". Решаешь, что ничего тебя не остановит?

Да, я решил, что на этот раз буду серьёзно упираться рогом, нашёл крутого барабнщика Вову Исаева. Кстати, тогда из олдовых рок-клуберов Дюша Романов из "Аквариума" стал фаном группы "Begemot", он очень меня любил и источал очень положительную энергию. Леша Рыбин ("Кино") тоже нас поддерживал и даже записался с нами. Я понимал, что могу сделать нереальное крутое музло, крутые песни, нужно только их хорошо записать и хорошо подать. В итоге Игорь Пиночет продал одну из квартир своих родственников и вложился в запись трёх наших альбомов, в итоге потерял. Потому что он планировал продать эти записи на лейблы, а в 98-м произошёл дефолт и лейблы, с которыми он договаривался, закрылись, за исключением "Bomba-Piter", никаких денег не отбил, в итоге на меня обиделся. Больше я не хотел этим заниматься, у меня упали руки.

А где вы репетировали?

Мы репетировали в военном бункере прямо на углу улицы Марата и Невского. Потом в сквоте на Пушкинской 10.

А записывались?

Поначалу на студии "Антроп", в старом её здании, под мансардой, на Большом проспекте Петроградской стороны. Там можно было писаться ночью, стоила запись копейки, там работал Сергей Богаев из группы "Облачный край". После того как мы всё записали, он ушёл в запой. Я как-то прихожу на студию, а он полностью бухой, думаю, что делать, мне уже сводить надо, тут он говорит: "Давай я тебе тут всё подключу, а ты работай сам" — и ложится спать. И я несколько ночей на профессиональной студии на аналоговых плёнках всё один сводил, учился этому всему.

Так и дальше как было?

Песни изначально были на английском языке, поэтому нас ставил только Геннадий Бачинский с питерского радио "Modern". Потом я смотался в Москву, показал плёнку в коубах, мы ездили играть там, было прикольно. После я нашёл Пиночета, мне нужен был менеджер, он в тот момент продавал пластинки в магазине, который находился в том же доме, где был Рок-клуб, я ему предложил — он согласился. Мы пошли на студию "Добролёт" писать сразу два альбома, один "Герои снов", а второй "Отдел самоискоренения" с песнями, которые были с самыми приемлемыми панковскими текстами, изданы они были на кассетах, никаких денег ни я, ни Пиночет не увидели. За альбом "Герои снов" журнал Fuzz нас номинировал как открытие года, за что спасибо Елене Вишне.

Были какие-то интересные моменты с записью "Герои снов"?

На "Добролёте" мы его писали, потом долго сводили в доме радио, я там был готов убить звукорежиссёров, которые нас записывали.

А потом?

Потом концерты, фестивали, получалось странно опять же, почему-то другие группы зарабатывали деньги на концертах, а мы ни одной копейки. Группа так и просуществовала без денег, только дорогу нам оплачивали, если мы ездили в Ригу или Минск. В 1998 году наш барабанщик Вова очень забухал и мы просрали репетиции перед одним важным концертом, где были, помимо нас, интересные прог-рок и арт-рок команды и Питер Хемилл из "Van Der Graaf Generator", я психанул и выгнал его из группы, на замену пришёл Коля Лысов из "Сплина", но он не подходил, хотя мы с ним потом записали альбом "Чайковский", где ужасно звучали барабаны. Отношения с группой — это очень важная тема, это как семья, довольно сложная тема.

Откуда кликуха Бегемот?

Это школьное прозвище, их всем давали, я просто решил не дожидаться, был фанатом Булгакова и решил, что я Кот Бегемот. Во времена группы "Begemot" я придумал название для своей студии и лейбла Begemotion records.

Чем ты занимался в нулевые?

В начале нулевых у меня жена работала на телеке, она меня познакомила с Борисом Деденёвым, он тогда делал короткометражные фильмы и снимал клипы, я первый раз сделал музыку к его фильмам. Понял, что могу делать музыку на компе, начал осваивать аудиоредакторы. В середине нулевых познакомился с московским менеджером артистов Славой Казаковым, который работал в продюсерском центре у Бари Алибасова, он спросил, могу ли я для Бари написать музыку, в итоге я приехал в Москву и писал и записывал для них музыку, для каких-то его сайд-проектов. Так я понял, что могу писать и работать как саунд-продюсер с 2004 года. Я в то время продолжал писать свою музыку один, в итоге записал альбом "Feddy", в 2006-м, в годовщину выхода первого альбома "Бригадного подряда", я оцифровал плёнку и мы его с ними издали. В благодарность они издали EP "Feddy", собрал опять музыкантов, и мы начали играть концерты, такой был электронно-рокерский проект, потом мне надоело, я в очередной раз (смеётся) развалил группу и уехал в Москву, там познакомился с Димой Ханкиным, который в своей галерее современного искусства "Триумф" в тот момент делал огромный проект про советских панков, и я к нему присоединился, он сам бывший московский панк. Я для этого проекта записал кучу музыки, картинки рисовал.

Тоже всё обломалось?

После конфликта с Украиной в 2014-м в полной мере, как мы планировали реализовать этот выставочный проект, стало невозможно. Но меня этот проект вдохновил оцифровать все старые плёнки "Отдела самоискоренения", которые я за собой всё время таскал, сделать ремастеринг, и я наконец залил всю эту антологию в интернет. Это вызвало волну интереса к первому советскому панку из Ленинграда. Даже термин Ленпанк прижился. В 2015 издательство "Сияние" выпустило CD с песнями "Отдела самоискренения". После я взялся за издание и ремастеринг записей "Народного ополчения", потому что там материала больше всего. С 2015 года до сих пор занимаюсь записями "Народного ополчения". Вообще, Алекс Оголтелый — мой не до конца закрытый гештальт. Он изменил мою жизнь и угробил свою. Я считаю, что то, что его забыли, — неправильно. Прямо сейчас я начал сводить альбом, который "Народное ополчение" записали в 2004-м. Он умер тогда, и они этот альбом так и не закончили. Я начинал эту группу, и мне хочется закончить их последнюю работу. Я приглашаю продюсеров поделать альтернативные миксы.

Я знаю, что военный конфликт с Украиной тебе дал сильный творческий импульс.

Да, меня очень сильно вштырило. Я собрал несколько составов "Отдела самоискренения" в Москве и в Питере, а ребята из других российских городов начали мне писать, захотели тоже сделать разовые составы, я приезжал к ним и мы играли концерты. В Прибалтике я играл с итальянцами, в Германии с местными, например. С питерским составом мы решили сделать концерт с материалом "Begemot", но мне не очень понравилось, что у нас получилось, и я от этого отказался.

Ты сейчас оказался в Черногории, как так вышло?

В течение двух лет (2016-2018) я занимался группой "Noredux", это были песни "Народного ополчения" в синти-поп обработке. В тот момент меня всё достало в России и я решил уехать в Черногорию, и как раз закончил эти песни. Сейчас я открыт к любым музыкальным предложениям, часто с кем-то играю или свожу треки, люди мне присылают свой материал, я наигрываю на разных инструментах какие-то свои вещи, свожу, редактирую и т. д. Я играю на барабанах, записываю и продюсирую проекты ФБР (Федерация Балканского Реггей). Здесь сейчас живет Герберт Моралес, и у нас уже есть состав Балканского "Jah Divizion". Всё, что я делаю сейчас как музыкант и продюсер, я подписываю FLOOR IS LAVA. Это мой псевдоним теперь. Я веду канал Floor Is Lava Studio на Youtube, посвященный студийной работе. Пишу музыку для ТВ. Сам проект FLOOR IS LAVA существует и издается. Я ищу лейбл для поддержки, очень серьезно настроен. Музыкально это очередной микс живой и электронной музыки, но и вообще всей музыки, которую я впитал, люблю, которая через меня прошла.

Спасибо тебе большое!

И тебе!

Все проекты, в которых Фёдор Ларов принимал участие:

• Begemotionrecords.bandcamp.com
• Floorislava.bandcamp.com

Подготовил материал и общался Артур Чаритон. В этом микстейпе — треки, которые написал Фёдор Лавров.